Еще про девочку Полю. Вот раньше, при царе, как в деревнях бывало. В каждой — на особицу. В которой свой дурачек, в которой — Праведник, а в деревне Кащеево Юрьев-Польского уезда жил свой хиромант.
Звали его Илларион Симионыч Мартынов, и девочка Поля его хорошо знала, потому как приходилась хироманту внучатой племянницей.
Хиромант был мужчина видный — одет по городскому, обут в штиблеты. Как умудрялся Илларион Симионыч в такой обуви по деревне ходить, не ведаю. Может, левитировал низёхонько так, в тихушку, а может настил дощатый в деревне имелся, — но штиблеты были всегда чистые, это Полюшка запомнила.
Чем заняться на деревне хироманту? Ну, всем понемногу. Немного коновал, немного костоправ.Гадать, правда, не гадал, ни по рукам ни по чему еще. Зато у него был стеклянный шар,(тяжелый такой, Полюшка как-то чуть не уронила,) который он наводил на человека и говорил: «Вы спите, спите, спите…» И человек засыпал, а хиромант мог потом с ним всякое творить. Мог, например, положить на две лавки- на одну затылком, на другую пятками. И человек как деревянный становился. Полюшка даже как-то вставать на такого пробовала — бревно бревном.
Кроме шара, Полюшка запомнила еще толстенную книгу, куда хиромант все свои опыты записывал и зарисовывал. Где всему научился, неясно, но старшие рассказывали — что смолоду Илларион Симионыч в офени подался. В Москве пропадал, может там, а может — еще где наблошился — и умению своему и щегольскому виду.
Про девочку Полю и хироманта
Хиромантово умение на всех по разному действовало. Кому-то и шара было не нужно, особенно если уже не в первый раз. Кого-то плохо брало. Полюшку — так вообще никак. Ее почему-то смех разбирал, начинала хихикать, да так звонко заразительно, что и спящие могли проснуться.
А вот на соседского мальчишку Васятку — действовало почти мгновенно. Как-то раз хиромант на мужика пальцем показал: — Смотри, говорит, какой конь. Ну Васятка не будь дурак верхом вспрыгнул. Мужик седока стряхнуть пытался. Как же, сбросишь с себя такого седока — Васятка только крепче в гриву вцепился. Что бы разрулить дело без лишних потерь хиромант сказал: «Вася, это же не конь, это -медведь». Как ветром наездника сдуло.
Все-таки опыты над детьми — штука опасная. Показал как-то хиромант на Полю:
-Смотри Васят, какая рыба!
Думал — бредень начнет заводить, или удочку забрасывать. А тот нож схватил и побежал рыбу потрошить, едва хиромант остановил. Что-то там нашептал, и все, с тех пор «педагогических экспериментов» не ставил.
Перед самой Войной, опять в Москву укатил Илларион Симионыч, вместе с книгой своей и шаром и штиблетами. И больше от него ни слуху ни духу. Тогда уж не хиромантии никому стало. Отца Полюшки в армию забрали да обратно не вернули. Мать вскоре от болезни умерла. А Полюшка сразу стала взрослой, потому как старшей из четверых. Правда, отец перед войной успел запасы кой-какие сделать, соль там, мыло и т.д . Может сам что почуял, может хиромант по родственному насоветовал, так или иначе- запасы продержаться помогли.
Полюшке расти некогда было — так метр с кепкой на всю долгую жизнь осталась. А вот ладони от труда постоянного большими стали. Я как -то глянул на линию жизни — коротенькая такая. Словно в насмешку над хиромантным искусством.
Помяни ее, Господь, в Царствии Своем
Начало тут